Существует ли национальная предрасположенность солдат к панике?
Первым или одним из первых эту идею высказал Г. ЛеБон, и эти взгляды в течение многих лет разделялись профессорами военных академий США. Eltinge[66] утверждал наследственное превосходство англо-саксонской «расы» над другими расами: в энергии, дисциплине и независимости в проявлениях группового поведения и, следовательно, меньшей расположенности к панике.
Все же расистские воззрения американских военных психологов имели некоторые фактические основания. Таким якобы было поведение 92 пехотной дивизии, воевавшей в Италии в 1944-45 гг. и сформированной из одних американских негров[67]. В отчетах об ее деятельности имеется немало уважительных свидетельств героизма отдельных солдат и офицеров-негров. Но обычным для этой дивизии, для всех ее подразделений были паника и разбегание. Если верить авторам, писавшим об этом, то не удавалось сделать дивизию боеспособной ни хорошим вооружением, ни тренировкой. Дивизией сначала командовали только белые офицеры, призванные из штатов с большей долей негритянского населения. Потом стали прибывать и офицеры-негры, прошедшие офицерские школы. В дивизии существовали сильные расовые трения между офицерами.[68]
В дивизии насчитывалось около 14000 человек, 73% которых были неграмотны или малограмотны, включая часть офицеров-негров (напомню, это данные для 1942-45 гг.)[69]. Факт, что артиллерийские офицеры дивизии (из числа негров) не могли вести бой сколько-нибудь эффективно[70]. Не удивительно, что с такой подготовкой дивизия не могла выполнять боевые задачи, терпела поражения, впадала в панику.
Однако национальность – не единственное, что характеризует солдата. Важно его социальное происхождение, в каких условиях он вырос. Практически все советские военачальники в своих мемуарах сопоставляют стойкость московских ополченцев, рабочих Ленинградских и Сталинградских заводов, курсантов военных училищ с нестойкостью пополнения, приходившего в войска из деревень. Однако немало героев родилось в отдаленных деревнях, даже в стойбищах малых народов Севера. Таков был знаменитый снайпер, нанаец Максим Пассар, участник Сталинградской битвы, уничтоживший 380 врагов[71].
В воспоминаниях русского генерала Н. Епанчина (1996)[72], чей корпус в 1915 г подвергся разгрому, говорится, что паника в его войсках часто возникала потому, что они, в значительной мере, состояли из евреев, призванных из глухих районов Украины и Белоруссии. Попытки обелить себя как командира, потерявшего управление корпусом и потому разгромленного, генерал предпринимал всю свою жизнь.
Как мы знаем теперь, говорить об евреях или неграх как о солдатах, поддающихся панике больше, чем не евреи или белые, не приходится. В современной американской армии служит много негров, их военные подвиги известны[73]. Та же ситуация с евреями. И рядовые, и генералы, евреи по национальности, сражаются не хуже своих товарищей по оружию.
Остается предположить, что в наблюдениях Le Bon, Eltinge и других авторов не учитывался фактор среды, в которой евреи в патриархальной России и негры в довоенных США жили. Пришедшие из деревень, из архаического мира, неграмотные, они были не готовы к громам и ужасам мировой войны.
Немецкие солдаты в обеих мировых войнах, по-видимому, реже поддавались панике. Однако паника возникала и в германских войсках. «Начальник 2-й казачьей сводной дивизии приказал 1-му Волгскому казачьему полку атаковать лавами наступающих немцев. В атаку пошли 2-ая и 6-ая сотни есаулов Негоднова и Горячева. Была уже ночь. Шел одиннадцатый час. Но ночь была светлая, лунная, озаренная заревами пожаров. Волгцы смяли и порубили передние цепи. Задние сомкнулись в батальон, но при виде несущихся на них казаков бросили ружья и подняли руки вверх. Волгцы порубили и их. Они дошли до болота и гати. За гатью был господский дом. В нем помещался штаб германской пехотной дивизии. В этом штабе началась паника. Две сотни Волгцев и шедший за ними, но не принявший участия в атаке 11-й Линейный полк, показались прибежавшим немцам целой казачьей армией, обрушившейся на них. Наступление на всем фронте приостановилось. Настал день, а немцы были так нервно настроены, что не шли вперед. Была вызвана кавалерия и поставлена в резервной колонне впереди цепей. День 23-го июля прошел спокойно. Ночью на 24-е наш броневик «Илья Муромец» выехал на разведку по Влодавской дороге и, увидев на поле густую колонну немецкой кавалерии, бросил в нее два снаряда. Настроение немцев было такое напряженное, что они бросились врассыпную назад. Пехота, в темноте, приняла их за казаков и встретила ружейным и пулеметным огнем. Эта новая паника была так сильна, что немцам для успокоения своих частей пришлось на пять дней отказаться от продолжения наступления и сделать
перегруппировку частей»[74].
Обратим внимание, что немецкие кавалеристы не сомкнули ряды, не искали спасения в близости товарищей, но разбежались. У животных есть виды, которым свойственна жизнь в одиночку или малыми группами. При нападении хищников или охотников они бросаются врассыпную. Но и высоко стадные животные, подобно овцам и северным оленям, в первые мгновения испуга бросаются «куда глаза глядят», но через мгновения собираются в кучу и дальше уже следуют за вожаками.
Рассказывая о войсковых паниках, очевидцы и исследователи стараются понять, что было их первопричиной. Например, римляне боялись бога Фавна, они были предуготовлены к испугу. Также и немецкие солдаты уже знали о храбрости русских казаков, о перспективе быть зарубленными без пощады и пленения.
Х. фон Люк упоминает о случаях самоубийства среди немецких солдат, недавно призванных в армию, оказавшихся под неистовыми бомбежками англо-американской авиации.
