4 От охотника до пастуха (Туркменистан, Копетдаг) (3)

Не раз мы наблюдали за этой группой в минуты покоя и не могли не посочувствовать старику, сколь хлопотливой была его жизнь. Не часто мы заставали его самого ухаживающим за овцами. Облюбовав подругу, он неустанно следовал за ней, когда она паслась, стоял сзади, гордо подняв голову и время от времени напоминал о своем желании, поглаживая щекой круп овцы или легонько поддавая ей под живот передней ногой. Случалось, он делал и садки, так что отрицать его отцовство вовсе нельзя.
Однако чаще мы заставали его за бесплодными попытками унять прыть более молодых самцов, безбоязненно ухаживавших за овцами. Старик просто не успевал помешать им, бегая от одного к другому. Молодые не вступали с ним в ссору, отбегали, уступали дорогу, однако своего дерзкого поведения не прекращали. К сожалению, таких групп мы наблюдали немного, да и отрывочно, так что могли лишь задаться вопросом: самый ли сильный баран бывает подлинным отцом ягнят? Для проблем наследственности это немаловажно.
Довольно скоро мы познакомились с местечком, которое прозвали «Череп». В неприступных для человека, облизанных ветром, выпуклых скалах чернели издалека видные пещеры. Это было любимое убежище архаров, а Курбан уверял что и леопарда тоже. Не думаю, что мы нашли бы в этих пещерах что-либо, кроме слоя овечьего помета. И все же, имей мы хоть маленькое представление, как туда забраться, мы бы рискнули. Увы, ни у кого не хватало такого хладнокровия, с которым архары утром и вечером по узкому карнизу приходили в свою твердыню. Будь этот карниз на высоте метра, мы бы прошли по нему, но, когда предстояло лететь вниз метров триста, не хватало духа на такое путешествие.
Однако интерес к Черепу не остался для меня бесполезным. Сначала мы разведали тропы, которыми архары расходились с ночевки на выпас. Потом заметили, что сюда собираются одни и те же группы. Особенно приметной была «белоносая» овца, водившая группу из двенадцати архаров. В подзорную трубу было хорошо видно, что нос у нее вовсе не белый, а просто облезлый. Наверное, она была совсем старушкой, может быть, плохо вылиняла или шерсть вокруг носа вытерлась.
К тому времени у нас были и другие знакомые группы. Я упоминал о компании, включавшей четырех крупных баранов. В одной группе была приметная овца со сломанным рогом. Пересчитав архаров, учтя, все ли самцы, самки, молодняк на месте, мы с товарищами могли быть уверены, что действительно видим одну и ту же группу. Мы занялись картированием участка обитания каждой группы. Это оказалось занимательным делом: постараться понять, где у архаров дом, где место, куда они ходят пастись, и где пролегли их пути, кто соседи и каковы между ними отношения.
Приехали анатомы, и для нас началась охотничья пора. В конце января поднялись на Алибек. Уже хорошо знакомым логом поднялись до первого плато и, невысовываясь, внимательно осмотрелись. Я уже приобрел способность различать архаров издалека. Впрочем, на заснеженных склонах они были заметнее, да и я искал старательнее. Раньше только казалось, что внимательно смотришь в бинокль. Теперь, прижав окуляры к глазам, я словно проникал взглядом в панораму, старался оценить объем кустов, камней, ложбин. Смотря в бинокль, я словно бродил пешком по склонам, отстоявшим на километр-полтора, заглядывал во все закоулки. Пришло и ко мне умение видеть. Я первым воскликнул: «Архары!»
Быстро обсудили, как нам действовать, наметили, где выйдем на расстояние выстрела. К этому времени мы отлично сработались, исчезло желание доказать, кто легче на ходу, кто ловчее, наблюдательнее. Теперь мы ходили, словно три волка, след в след, понимали Курбана с полуслова.
Подъем занял больше часа. Мы оказались в неглубоком ущелье, прямо над нами должны были пастись архары. Насколько можно осторожно мы стали подниматься к перегибу. Под ногой Курбана оторвался, загремел вниз камень. Мы переждали, пока все стихнет и выглянули на плато. Прямо перед нами, в считанных метрах стоял и любознательно нас изучал молодой барашек. Как это свойственно малышам, пока взрослые паслись, он бродил вокруг и пришел посмотреть, что за шум под склоном.
До взрослых оставалось метров сто, еще можно было успеть выстрелить. Курбан вылез по пояс наверх, а малыш тем временем отбежал к маме. Старая овца мгновенно проследила направление его взгляда и, свистнув, шарахнулась прочь. Курбан стрелял уже по бегущим.
Архары отбежали метров на пятьдесят, повторяя движение вожака, остановились. Овца сделала несколько шагов к нам, а остальные сгрудились сзади нее. Я уже не раз замечал, что лишь вожак и одно-два других животных смотрят в сторону опасности, понимают, где она и куда надо смотреть. Большинство следит лишь за ближайшим соседом, повторяя его движение.
Снова резкий свист, и архары бросились бежать. Они огибали нас снизу по склону, еще дважды останавливались. Тогда Курбан стрелял, не мог удержаться от бесполезного шума. Архары пересекли ущелье, которым мы поднимались, и только тогда направились вверх и наискось от нас по плато. Конечно, тревога тотчас охватила и остальные группы, одна за другой они стали подниматься выше. Мы по опыту знали, насколько бдительнее они стали.
На следующий день поднялись на Душах, осмотрелись. В одной из ложбинок много ниже нас паслась группа. Быстро спланировали подход, спустились в ближайшее ущелье, побежали. Теперь мы ходили по карнизам бойко, не глядели вниз, далеко ли падать, не присаживались отдохнуть. Курбан впереди, мы за ним след в след. Когда пришло время выглянуть, приготовили свое оружие, дали успокоиться дыханию. Архаров нигде не оказалось. Только заснеженные склоны с черными пирамидками арчи.
Решили вернуться на исходный рубеж. Уже не так резво поднялись в полсклона Душаха. Было одиннадцать часов. В это время архары кончают пастьбу, ложатся. Более осторожные поднимаются для этого повыше в горы.
Прямо на нас, к нашему бугорку привела в последний раз свою группу овца. И вот она лежит перед нами. С бьющимися сердцами бежим к ней и почти одновременно узнаем ее: «Белоносая». Старая наша знакомая, столько раз виденная нами в трубу, в стольких наблюдениях описанная.
Она так стара, что уже выпал один из резцов, зубы стерты и желты. Рассматривать добычу нам некогда, взвалив на плечи, поочередно тащим к дороге. Ох, как это тяжело, ходить по горам с грузом. Кажется, мучению не будет конца. Потом повеселевший Гаврилыч спускает всех нас вниз. Суетятся анатомы, они не ждали нас рано. Вместе с Борисом они берутся за вскрытие, а мы с Курбаном, не мешая им разговорами, следим со стороны.
Когда с овцы сняли шкуру, на бедре, на боку мы находим следы от старых ранений. Одна из пуль прошила зверя насквозь, пройдя под позвоночником. А та, что в ноге, окружена плотной капсулой. Роковой для «Белоносой» была лишь наша, третья пуля. Сколько же охотников встретила эта овца на своем пути, от скольких облав, засад ушла сама и увела свою группу, а с ней и своих детей, внуков? Не только радость приносит охотнику добыча, немало и грустного ложится на душу.
Ашхабадские зоологи рассказали мне о легендарном охотнике Мамеде Баймурадове из Геоктепе.
Мамед-ага был человеком известным, и разыскали мы его легко. Как и большинство туркменских стариков, Мамед отлично говорил по-русски. Ему пришлось в свое время отстаивать московские рубежи, сражаться под Старой Руссой, пройти с боями Белоруссию. Сейчас Мамед был на пенсии, жил окруженный почетом в большой семье.
Мы переночевали у Мамеда-аги. Запомнился ужин, почти как пир, чистые постели в отдельной комнате, уют и доброжелательство.
Наутро мы отправились в горы. Я невольно обратил внимание на одежду нашего проводника. Высокая папаха, туго перетянутый в поясе зеленым платком халат, сапоги в резиновых галошах. В таком наряде Мамед-ага мог бы отправиться и на базар. Кроме большого кинжала, ничто не выдавало в нем горного охотника. Довольно долго ехали мимо полей, обрамленных арыками, потом обработанные участки стали меньше, полосками пролегли по пологим склонам, там, где могли работать трактора. Постепенно поднимаясь все вверх и вверх, мы выбрались на еще заснеженное плато, пересеченное ущельями. Уже освоенный нами Душах возвышался слева.
С подходящей площадки мы осмотрелись. Мне было приятно первым заметить архаров. Однако и Мамед-ага оказался очень зорким, показал мне несколько групп, пасшихся в тени, эти архары его не заинтересовали.
— На одном месте живут,— пояснил старик,— где кормятся, там и лягут.
Все внимание Мамед-ага обратил на архаров, пасшихся на открытых плоскотинах. Однако он никуда не торопился, наоборот, предложил нам с Борей перекусить, достал из солдатского сидора завернутые в чистую тряпицу лепешку, кусочки жареной баранины, лук. Мы достали свои припасы и вместе, наперебой угощая друг друга, подкрепились.
Между тем в движении архаров произошли изменения. Группы, до того сновавшие по склонам взад-вперед, теперь стали продвигаться в двух направлениях: часть к Душаху, другие — вверх, к уступам главного хребта. Теперь и Мамед-ага заторопился. Он повел нас хорошо известной ему тропкой к ущелью, потом вдоль одного из карнизов вверх. Идти было не трудно. Старик не торопился, впрочем, нигде не отдыхал. Он казался мне сзади очень молодцеватым, так легки были его движения, так крепка и пряма еще спина. Но это впечатление проходило тотчас, когда Мамед-ага поворачивался ко мне — седая борода и морщинистое лицо слишком явно говорили о его возрасте.
Не видя из ущелья окрестностей, я не мог ориентираваться и не знал, как далеко мы углубились в горы. Ущелье совсем обмелело, превратилось в ложбинку. Тут мы пересекли его и снова оказались на открытом месте Мамед-ага повел меня к большому обломку скалы, не весть когда скатившемуся с гор. Место было некрутое, и вроде бы падать ему было неоткуда. Здесь мы и устрой ли засаду. Сели спиной к камню, совсем на виду. Я спросил Мамеда-агу, не лучше ли спрятаться в ущелье, но он не посоветовал:
— Когда архар придет, а ты голову покажешь, он сразу пугается.
— А сюда он не смотрит?
— Сюда нет.
— Почему знаешь?
— Так! Знаю! Еще отец мой знал, здесь архаров ждал.
Первая группа подошла лишь через час. Совсем неподалеку от нас архары перебегали ложбину, уходили вверх по склону на отдых. Место перехода ничем не отличалось от многих других. Только охотничий опыт мог помочь его отыскать.
Курбан вполне освоил, что нужно анатомам. Боря мог руководить работой. Меня ждал Бадхыз, сказочная для зоолога страна. Какой исследователь копытных не мечтает о Бадхызе, тем более весеннем, когда его холмы зелены, расцвечены тюльпанами; Бадхызе, где архары не дают тебе прохода, топают, свистят на того, кто вторгся в заповедный простор; Бадхызе, где степь плывет перед глазами, от того, что стада куланов и джейранов убегают от машины вдаль?